Текст песни Lustmord And Wargasm
Перевод песни Lustmord And Wargasm
Lustmord And Wargasm
An Archangel in bondage
Bediademed, souled
With a murder of ravens
But no less Astarte to behold
Abandoned by Heaven
To the dead, dark and past
Cast Her dispersions
On life's brittle glass
And though Her eyes still held fire
As stonewalls caged the beast
'Gainst the lassitudes of Death
She fought but fell to greet
And midst lies in collusion
She was martyred to teach
That "Divinity and Lust
Are forever forbidden to meet"
But I swore that they would
Before the veil could part our embrace
Twixt Her cold, silent hips I kissed
And promised Christendom in flames
Gravid with madness
Like a feculent dirge
That obsesses the heart
I am covened by words
To avenge Her
Ebon splendour
And surrender
My soul to the dead to achieve
Prophecies of libidinous scourge
Horripilation braying o'er carious herds
Vexing nightmares
And their weak prayers
To a no one there
To hinder Her decree
To weed the world of their disease
As shadows unblind mine eyes to see
The meat that is their congregation
How they plead to the skies
But this is mere foreplay to war
Scar-riddled saffron eves bleed like the conjugal
Vestal daughters giving throat to the priest
A psychophant, the despoiler of faith
Now His skinless crucifixion feeds a winged diocese
For Her interred
I tore a battle banner from His hide
Splashed in red goetia
Hues of Hell and deicide
So came the night
Its obsidian light
Is a master whom disasters
Suck upon like concubines
And under black skirts
That whisper of delight
Darkseeds near fruition
Darked deeds to marry mine
"In Death's bed I have lain
Paying lip-service to shame
But for dreaming of thee I regain
A reason to seek life again"
Then we smite the divine
For our true nature is sin
To strip tender flesh from these swine
Like the lick of carnivorous winds
The breath of the storm that begins
By forcing its Herod tongue in
The womb of the holy virgin
To taste of immaculate sin
From temptation's peak we will see
The world unfurled at last
Now the wolves of time who stalk Mankind
Shall be as one in grim repast
Commemorating sickle moons
The pack are poised to reap
A scythe of white roses in bloom
Whose twisted thorns will keep
A crown upon a dead man
Daylights crucified in sleep
And lives that hide in scriptured lies
To the memories of a scream
And we shall dance amid the ruin
As Adam and Evil
Dizzy at the falling stars
That burn fiercer in throes of upheaval
If all must we damn for this moment
Then it shall be so
For our souls have crossed oceans of time
To clasp one another more tightly
Than Death could alone...
As Zyklon beats reign to make carrion crawl
The talons of lust rake a clarion call
To the lick of carnivorous winds
The lick of carnivorous winds
Вожделение смерти и оргазм войны
Словно Архангел в рабстве,
Коронованная душами
Убитых клеветников,
Но не покинутая взором Астарты1,
Была отринута Раем
В мире мертвых, тьмы и прошлого,
Где Её2 разметало
По осколкам зеркала жизни.
И хотя в Её глазах пылал огонь,
Словно у зверя, заточенного в каменных стенах,
Против объятий Смерти
Боролась она, но приветствовала поклоном Её.
И среди лживых заговорщиков
Еще пытками учили,
Что "На союз Святости и Похоти
Наложено вето".
Но клянусь, что они сольются
До того, как вуаль разомкнет наши объятия.
Между хладных, неподвижных бедер я Её поцеловал
И зарекся предать христианство огню.
Вынашивая безумие,
Словно отвратную мессу,
Что завладевает сердцами,
Я скован обещанным.
Чтобы отомстить за
Осквернение Её сияния
И за Её падение,
Моя душа отправилась к мертвым, желая услышать
Пророчества о разнузданной каре
Для трепещущего от страха подгнившего стада.
Раздражают ночные кошмары
И их слабовольные молитвы,
Обращенные в никуда,
Дабы отложить Её приговор.
Дабы засеять мир их чумой.
Словно тени, ослепляющие меня, чтобы я узрел
Сборище мяса, называемое их паствой.
О, как же они противны небесам,
Но это лишь прелюдия к войне.
Израненные шафрановые Евы истекают кровью подобно помолвленным
Девственным дочерям, предоставляющим свою глотку священнику,
Психофанту3, что оскверняет веру.
Теперь с ободранной кожей, на распятье Он кормит окрыленную епархию.
Для Её погребения
Я разорвал в клочья боевое знамя Его убежища,
Окропив его красным и использовав заклинание Гоетии4.
Слышны крики из Ада, ибо богоубийца
Пришел в ночи
В обсидиановом свечении.
Он господин, от которого питаются беды,
Сосущие у него, словно наложницы
В чёрных юбках
С шепотом наслаждения.
Тёмные семена прорастут сладострастием,
И тёмные деяния обручат меня с ней.
"Я возлег на ложе со Смертью,
Платя пустыми словами за стыд.
Но мечтания о Тебя возвращают
Мне смысл жизни вновь".
Затем мы покараем Бога,
Ибо наша истинная природа – это грех,
И сдерем нежную плоть с этих свинок,
Словно языками плотоядных ветров.
Дыхание бури берет начало
От насильного вторжения своего Иродского5 языка
В чрево святой девы,
Дыбы вкусить первородный грех.
С вершины вожделения мы узрим
Наконец распростертый мир.
И тогда волки времени, преследующие Человечество,
Приступят к зловещей трапезе.
В празднество лунного серпа
Их стая готова срезать
Урожай цветущих белых роз
С изогнутыми шипами,
Держащими корону мертвеца.
День будет распят во сне,
Как и жизни, что сокрыты во лживых священных писаниях,
В память о том крике.
И мы станцуем на руинах,
Как Адам и Ева зла,
Среди головокружительных падающих звезд,
Что засияют еще ярче в мучительном восстании.
И если мы должны проклясть все ради этого торжества,
Да будет так,
Ибо наши души пресекли океаны времени,
Чтобы заключить друг друга в тесные объятия,
Что Смерти были не под силу...
Когда вихри Циклона поднимут мертвецов из могил,
Когти похоти возвестят пронзительным скрежетом о
Языках плотоядных ветров.
Языки плотоядных ветров.
1 – Астарта – греческий вариант имени богини любви и власти Иштар, заимствованной греками из шумеро-аккадского пантеона.
2 – Имеется ввиду Елизавета Батори.
3 – Психофант – сочетание слов "псих" и "иерофант".
4 – Гоетия – средневековая магическая традиция вызывания демонов и составления талисманов
5 – Ирод – царь Иудеи (40 – 4 гг. до н. э.). Его описывали, как "сумасшедшего, убившего свою семью и множество раввинов", "злого гения Иудейской нации".
